Даже сейчас, будучи взрослой, она не понимала значения слова “одиночество”.
Она знала что оно означало – быть совершенно одному. Но как африканские дети, никогда не видевшие снега и читавшие о нем только в книгах, она представляла себе одиночество только опосредствованно.
Она никогда не была одна.

“Эмендэмс” – так их называли в детстве. Мелисса и Мэтью, М&М. Они всегда шли в комплекте, двойкой, неразделимым пакетом, как две бутылочки содовой, идущие по акции и смотанные ярким брендированным скотчем. Если Мэтью видно было бегающим по площадке с другими парнями – значит Меллиса сидела где-то в укромном уголке, под деревьями или на лавочке, с куклой или книгой. Если Мелисса начинала заниматься в кружке рисования или садоводства – Мэтью следом за ней появлялся на каждом занятии и тоже пытался рисовать, возиться в земле или просто спал в уголке.

О своем раннем детстве Мелисса помнила только то, что она часто чувствовала себя плохо. Воспоминания о том, что она гуляла на улице, были редкими. Гораздо больше она оставалась дома, в постели – и Мэтью всегда оставался с ней вместе. Впрочем, позже врожденная болезненность все же сгладилась, организм окреп и среди воспоминаний стали попадаться наполненные активностью фрагменты. Они точно как минимум один раз лазили вместе на дерево. А еще у них был один старый велосипед на двоих, и они оба умели на нем кататься.

“Тебе не страшно дома одной вечером?”. Этот вопрос ей задала Энни, с которой они сидели за соседними партами в младшей и средней школе. Они дружили, и она иногда приходила в гости после школы, чтобы поучиться и посмотреть мультфильмы на телевизоре. Энни знала, что их с Мэтью папа умер, а мама часто задерживается на работе допоздна. Её собственный папа приходил забирать ее домой, чтобы она не шла поздно одна. Смотря на него, Мелисса совсем немножко завидовала. Когда их папа был жив – маме не приходилось так много работать, и у неё на лице не было таких темных кругов под глазами.
И помнится, Мелисса тогда даже не поняла о чем она спрашивает. Одна дома вечером? Но она не была одна. С ней был Мэтью.
Она никогда не была одна.

“Может, ты хотела бы поехать с мамой на девачковые посиделки?”. Энтони (тогда она еще называла его “Энтони”, а не “папа”) несколько раз спрашивал её об этом, когда звал Мэтью посмотреть бейсбол или пострелять по банкам из воздушного ружья. Он был полисменом и искренне считал, что девочки и мальчики должны интересоваться разными вещами. Он не настаивал и не запрещал ей ехать, но часто спрашивал, пытаясь сделать так, чтобы оба ребенка хорошо провели время. Но Мелисса всегда хотела вместе с братом. Она не чувствовала себя спокойно, когда его не было рядом. Разделяясь с ним на некоторых уроках (Мэтью биология была совершенно не интересна, он предпочитал историю), она все время чувствовала смутное беспокойство. Но он всегда был в том же здании. Расходиться на большую дистанцию было… неприятно. Так что они вместе ехали на бейсбол, стрелять по банкам, стричься в парикмахерской и делать маникюр (маникюр делали только Мелиссе).

На самом деле угроза разделения серьезно нависла над ними только один раз. Отец (теперь уже отец, а не “Энтони”) погиб при исполнении. Они с Мэтью тогда были в старшей школе и им сообщили на последнем уроке. Папин коллега позвонил в школу, директор увела их в кабинет психолога. Потом была больница – мама, узнав о смерти отца, потеряла сознание. Она так и не смогла выкарабкаться после этого.
“Истощенный организм”, сказал им с Мэтью врач.
“Двоих детей мало кто хочет брать в семью”, сказала им грустная работница социальной службы.
Мэтью тогда сжал ее руку так сильно, что, наверное, ей должно было стать больно. Но она не заметила, потому что сжимала его руку с такой же силой. К счастью (если это хоть с какой-то стороны можно было назвать “счастьем”) оставаться в доме временного проживания для детей-сирот им оставалось меньше, чем полтора года.

Отправиться работать в полиции они тоже решили вместе. Убийцу отца так и не нашли. Самим начать работать полисменами и самостоятельно выяснить все обстоятельства казалось самым естественным исходом в мире. Вот только на практике затея оказалась более сложной, чем Мелисса рассчитала.
Она не прошла физический экзамен.
Увидев свое имя в списке принятых в полицейскую академию и не увидев в том же списке Мелиссу, Мэтью собирался отказаться. Но пару ночей и пару серьезных разговоров спустя, они приняли общее решение не отказываться от уже один раз выбранного пути. Он отправился в академию. Она вступила в Бостонский Университет на курс по химии. Разумеется, денег на такое образование у них не было, но сочетание грантов и низкопроцентных студенческих кредитов помогло справиться. К тому же, когда Мэтью начал работать в участке – Мелисса устроилась туда же диспетчером на вечерние смены. Так она могла быть ближе.

Разделяться сначала было страшно и неприятно. Не находиться друг с другом на дистанции взгляда… Мелисса не могла представить себя в одиночестве. Но оказалось, что даже когда дистанция между ними увеличивалась – ощущение, что Мэтью рядом не исчезало. Он все так же был с ней. Ей смутно казалось, что она чувствует, когда он устал или голодный – она в этот момент тоже начинала чувствовать голод или усталость. Иногда ей начинало хотеться приготовить что-то конкретное на ужин – и оказывалось что именно это Мэтью очень хотел съесть. Или она размышляла о том, чтобы сделать ему обед с собой – и он приносил ингредиенты без написанного предварительно списка.
Она не была одна. Даже когда Мэтью не находился рядом – она никогда не была одна.

И все было хорошо какое-то время. Они оба сильно уставали, но все равно старались каждую свободную минуту проводить вместе. Денег едва хватало, но они не ложились спать голодными. Можно было даже сказать, что все было отлично.

А потом появился сталкер.
Она впервые заметила его выходя из метро по дороге на пары. Просто еще один пассажир, вышедший из вагона тогда же, когда и она. Даже не из тех же дверей. Просто какой-то парень, лица которого было не разобрать под худи невыразительного асфальтового цвета.
После этого она больше не могла его не замечать.
Высокая, худощавая фигура в асфальтового цвета худи. Пара прядей длинных темных волос, выбивающихся из-под капюшона. Заношенные джинсы, черные кроссовки, руки, спрятанные в карман на животе. Он мелькал в толпе, выходящей из метро, показывался мельком среди прохожих, стоял немо в проулках, мимо которых она проезжала в автобусе. Когда Мелисса несколько раз пыталась подойти к нему, преодолев внутренний страх – он просто исчезал среди людей, улочек или машин. Время от времени, ей звонил незнакомый номер, и когда она поднимала трубку – на той стороне была тишина, разбавленная только звуком мерного, спокойного дыхания. Она блокировала номер – а через некоторое время дышащая тишина звонила ей с другого номера.
Мелисса попыталась бы обратиться в полицию, вот только кроме неё и Мэтью таинственного незнакомца никто больше не замечал. Он не попадал в поле зрения камеры над дверью, которую они с братом установили, а на фотографиях, которые она пыталась сделать, его постоянно что-то заслоняло. Незнакомец был призраком, который сводил Мелиссу с ума.

Так что когда она наконец закончила университет и получила квалификацию криминалиста – они с Мэтью решили переехать. Не только из-за сталкера на самом деле. В том участке, где работал Мэтью, не было вакансии для криминалиста. К тому же у Мэтью как раз случилось странное дело, после которого ему хотелось сменить обстановку. Сменить вместо участка город показалось им двоим отличной мыслью, а Тонтон из всех возможных вариантов показался самым приятным.

Продав мамину квартиру и устраиваясь в уютном зеленом районе Тонтона они с Мэтью немо понадеялись, что все тревожные странности останутся в Бостоне. Они устроились работать в один участок, без приключений перевезли свои вещи и даже начали знакомиться с соседями. Мелисса перестала видеть своего сталкера. Жизнь опять начала казаться хорошей.
В конце концов – она не была одна.