Мама однажды сказала Мэтти, что родить ребенка – значит решиться на то, что твое сердце отныне будет жить вне твоего тела. А у нее было целых два сердца.
Мэтти подумал, что он уже родился таким. С сердцем вне тела.
Его сердце звали Мелисса.
Это делает мир очень простым: тебе не нужно искать, чем заняться, не нужно искать, с кем поиграть. Ты рожден в комплекте с другом, с тем, кто тебя дополняет, кто тебя удивляет, кто будоражит, веселит и пугает.
Пугает.
Это делает мир очень сложным: Мелисса часто болеет и остаётся дома. Мелисса часто бледна и чувствует себя усталой. Мелисса часто вынуждена целый день лежать в постели. Мэтти хочет поиграть в баскетбол с соседскими мальчишками, влезть на дерево, устроить гонки на великах. Но Мелисса не может быть с ним - а он не способен оставить её одну. Разве можно убежать вот так, без сердца? Это опасно.
Время идёт, мир всё ещё прост - и все ещё сложен. С каждым годом всё проще и всё сложнее. Мелисса крепнет, может влезть на дерево вместе с ним, может гонять на их общем теперь старом велике. В баскетбол она не играет, но если бы захотела - конечно, смогла бы. В доме появляется Энтони, за его широкие плечи отступает тревога - и только тогда Мэтти понимает, что он тревожился. Когда мама допоздна задерживалась на работе, когда после сидела одна в полутёмной кухне, когда украдкой смахивала слёзы, отвернувшись от них. Энтони работает в полиции. С Энтони Мэтти чувствует себя в безопасности, от него исходит уверенность и сила. И даже когда отчим строг, даже когда отчитывает или наказывает, Мэтти принимает его - как принимают грозу, как принимают закат, как принимают дорогу, ведующую в гору.
А потом его убивают.
Как будто молния вдруг ударила прямо в тебя. Как будто после заката не настанет рассвет. Как будто тебя накрыло лавиной. Всё катится вниз в размытой белизне, в грохоте, в беспорядке, удары сыплются со всех сторон, будто Мэтти - в самом центре этой чёртовой лавины, и он точно не доживёт до подножия, она будет нестись и грохотать ещё долго после того, как его не станет, как уже не стало Энтони и сразу за ним - мамы. Но он не один. Рядом Мелисса. Мэтти держит в руках своё сердце и не может сдаться - тогда умрёт и оно, и он не сдастся - пока оно бьётся. И он никогда. Никому. Не отдаст его.
После школы и приюта они вместе решают пойти в полицию, и это даже не решение - мир очень прост, это единственный путь, он очевиден обоим, он непреложен и неизбежен, Мэтти уверен в этом - и Мелисса уверена.
Но мир очень сложен. Мелисса проваливает физический экзамен. Мэтью мгновенно принимает решение отказаться, хотя ему страшно - чертовски, до мути в глазах страшно, потому что единственный путь, который он видел, снова рухнул, и ему кажется, что это опять лавина, что она и не останавливалась, что она вот-вот раздробит ему кости и отнимет его сердце. Но сердце рядом, его уверенное биение - её тихие слова - помогают его мозгам встать на место.
Мелисса отправляется учиться в университет. Она намерена стать криминалистом. Мэттью идет в академию один. Впервые в жизни он делает что-то важное один. Каждый день — это упражнение в самоистязании. Каждый шаг строевой, каждый удар по груше, каждый зазубренный параграф устава — все это он делает с ощущением, что забыл дома самого себя. Он физически чувствует пустоту там, где всегда была ее тень, ее дыхание, ее присутствие. Иногда во время занятий у него внезапно перехватывает дыхание, и он думает: Мелисса только что вздохнула с облегчением, решив сложную задачу по химии. Иногда его пронзает внезапная усталость, и он знает, что она засиделась над учебниками допоздна. Эта связь — реальность она или фантом, - единственное, что не дает ему сломаться. Он носит Мелиссу с собой, как талисман, как амулет, как тикающую бомбу в груди.
По вечерам они встречаются. Он — пропахший потом и порохом, она — бледная от напряженной умственной работы. Они молча готовят ужин на тесной кухне, и мир снова на мгновение становится простым. Мэтью чувствует, как тревога отступает, уступая место знакомому, синхронному ритму задубленного существования. Мэтью диспетчер в ее участке, ее глаза и уши, ее ангел-хранитель в наушнике. И это почти так же хорошо, как в детстве.

А потом появляется Он.

Сначала Мэтью не верит. Ему кажется, это стресс, это напряжение последних лет давит на нее сильнее, чем он предполагал. Но он видит ее страх. Не просто нервозность, а животный, первобытный ужас, который пробивается сквозь его разум, сквозь его кожу ледяными иглами. И теперь он - верит. Верит безоговорочно, но бессилие сводит его с ума. Он задаёт вопросы чужим людям, проверяет записи камер, роется в архивах, ищет хоть что-нибудь, но - ничего не находит. Незнакомец, терзающий его сестру - призрак, и это чувство беспомощности хуже любой настоящей, зримой угрозы.
В это же время в его руки попадает дело, которое окрещивают в участке "Ледяным безумием".

Во время ночного патруля он нашел на улице странного парня, и картина была сюрреалистичной и жуткой. Стояла зима, бетон хрустел под ботинками, а этот парень шел в растянутой футболке, тонких спортивных штанах и домашних тапочках. Он был бледен, как штукатурка, и от его короткого дыхания шел пар, но он все бормотал, вырываясь из хватки Мэтью: «Жарко… Горит…»
Он не был агрессивен, лишь неадекватен, в глазах точно стоял дым, будто у него внутри в самом деле что-то горело. Мэтью, движимый скорее странной жалостью, чем подозрением, отвез его в участок, чтобы просто согреть и оформить как лицо без определенного места жительства в невменяемом состоянии. Мир снова показал свою сложность, подбросив ему эту живую загадку.
Мэтью оформлял бумаги, краем сознания чувствуя беспокойство Мелиссы — она уже должна была закончить смену. И тут из-за двери, ведущей в камеры, донесся крик. Когда он ворвался внутрь, его глазам предстало нечто такое, чего никто не ожидает увидеть в реальности. Чему место только в кошмарных снах. Тот самый парень, которого он привез, уже был в камере. Дверь, которую Мэтью запирал лично, была распахнута настежь, и за ней этот тихий, горящий изнутри человек делал нечто немыслимое. Он не дрался — он убивал. С животной, нечеловеческой силой.
Последующее расследование не нашло никакой связи между ним и его жертвой. Не было ни мотива, ни истории. Было только действие, стремительное и ужасающее. А после, когда насилие совершилось, «ледяной» человек просто рухнул без сознания. К вечеру следующего дня он умер в больнице от чудовищной лихорадки, будто все то пламя, что он чувствовал, наконец сожгло его изнутри дотла.

Это дело повисло в воздухе, нераскрытое и необъяснимое. Но для Мэтью оно стало последней каплей. Он видел, как хрупок порядок, как тонка грань между привычной реальностью и немым ужасом, который может ворваться в нее в растянутой футболке и домашних тапочках. Он чувствовал, как эта тьма, необъяснимая и бесчеловечная, подбирается слишком близко. К его участку. К его городу. К ней.

Решение созрело мгновенно, твердое и неоспоримое, как когда-то решение пойти в полицию.

Уехать.

Продать квартиру, бросить всё, уехать в тихий, зеленый Тонтон — это не бегство. Это стратегическое отступление. Это создание новой линии обороны против хаоса, который он увидел в тот день. Когда грузчики заносят последнюю коробку в их новый, пахнущий свежей краской, дом, Мэтью впервые за долгие месяцы ощущает, что ему легко и свободно дышится. Он стоит на пороге и чувствует, как ледяные иглы того зимнего ужаса в его груди наконец истаивают, сменяясь знакомым, теплым спокойствием, что исходит от Мелиссы.
Они устраиваются работать в один участок. Приходя на работу, Мэтью ощущает, что сердце его в безопасности - всего в нескольких метрах, за дверью лаборатории.
Мир снова становится простым.

Или простым только кажется.