независимый исследователь аномальных явлений

[indent=2,0]Томас Фарадей — отец, бывший спасатель в пожарной части, инвалид; Сара Фарадей — мать, погибла при наводнении в Тонтоне; Кэнделл Фарадей — младшая сестра, пропала без вести; ТиДжей Фарадей — младшая сестра; Рон Фарадей — младший брат, школьник (12 лет); Стив Фарадей — младший брат, школьник (9 лет); Тайсон — бывший полицейский пес.

[indent=2,0] Окончил Бостонский университет, по специальности криминология, уголовное право, психология преступников. В 20 лет стажировался помощником в полицейском департаменте Бостона. Через год его перевели в аналитический отдел ФБР. К 22 годам уже имел диплом бакалавра, реальные стажировки и связи в правоохранительных органах. Пошел полицейским патрульным в ДПБ в отдел расследований. Занимался уличными преступлениями и первичными допросами. Получил практический опыт и  положительные рекомендации. В 25 лет его повысили до детектива и перевели в межведомственную группу при офисе ФБР в Бостоне. До 28 лет работал бок о бок с агентами ФБР: расследовал дела о наркотиках, торговле оружием, коррупции. После 28 дня рождения подал заявку на агент ФБР имея степень, опыт 6 лет в полиции, физическую форму и чистую репутацию. Успешно прошел все тесты, собеседования, полиграф и медосмотр и был принять в Академию в Квантико. За месяц до конца обучения покинул Академию и вернулся в Тонтон.

[indent=2,0]Тонтон просыпался медленно. В этом городе утро не начинается с солнца. Оно начинается со звука: с гула мусоровоза, со скрипа тормозов школьного автобуса, с тихого "щёлк" когда кто-то включил радио на кухне и поймал первую волну новостей. Айзек Фарадей всегда просыпался раньше этого хора. Обычно около пяти, когда за окном ещё темно, но внизу уже светится красный индикатор на старом диктофоне. Он включался сам — или, может быть, не выключался вовсе. Айзек лежал, слушал. Иногда там был только белый шум. Иногда что-то вроде дыхания, далёкого, неритмичного. Он не боялся. Привык. Его дом стоял у самой кромки города на том самом участке, где когда-то стоял старый гараж и делил землю с его семейным домом. Он перестроил его своими руками: бетонный пол, деревянная лестница, запах краски и пыли. Внизу стол с техникой, полки с катушками и записями, микрофон на стойке. На стене висит табличка из старого дорожного знака "Faraday Labs". Шутка, которую он однажды объяснил соседу и пожалел: «Нет, я не учёный, просто... тут кое-что исследую».

[indent=2,0]Айзек не любил, когда его спрашивали, чем он занимается. Формально ничего особенного. Фриланс, аналитика, иногда консультации для тех, кто не хочет, чтобы в отчёте фигурировало слово "аномалия". А неформально, он ночной голос в подкасте "Предел слышимости". Перед микрофоном он был другим: спокойным, размеренным, иногда даже уверенным. «Доброй ночи. Если вы это слышите, значит, вы всё ещё на нашей стороне частоты». Так он начинал каждый выпуск: без музыки, без заставки, просто тишина и голос. Потом истории. Иногда о странных радиосигналах, иногда о совпадениях, которые не могли быть случайными. Иногда о вещах, которые он видел сам, но никогда не называл своими.

[indent=2,0]Отец жил в семейном доме. Когда-то спасатель, теперь тихий наблюдатель. Смотрел телевизор без звука, словно надеялся увидеть что-то, чего не услышат другие. Сын говорил, а отец слушал, редко отвечал. Всё, что осталось от прежнего человека, только глаза, которые видели слишком много, и привычка говорить коротко: «Ты опять не спал». «Записывал». «Хм». Это у них считалось диалогом. Помимо отца в доме еще жила стая его братьев и сестер, но он разделял два этих пространства. У него был свой уголок. Свой новый дом, пусть он и нес финансовую ответственность за всю семью. Остальным занималась Ти Джей. Да что уж там, она и финансами тоже занималась. Тейлор Джой заглядывала к Айзеку регулярно. Приносила еду, новые книги и бесконечные доставки которые приходили на почту. Если бы не она, он бы умер на энергетиках и кофе. Она любила его подкаст.

[indent=2,0]Имя похищенной сестры в доме не произносили. Так сложилось. Не по суеверию, а просто слова иногда делают боль громче. Младшие почти её не помнили. Отец молчал. Только Айзек и ТиДжей хранили память о той ночи. Той вспышке света над рекой. Той тишине, когда воздух пах озоном, а трава под ногами вдруг стала влажной, как будто прошёл дождь, которого не было. Айзеку тогда только исполнилось 18. Он видел и всю жизнь пытался понять, что. Он пошёл в академию ФБР не из амбиций. Ему хотелось разобраться в непонятном. Не в преступлениях, а в закономерностях. Почему факты иногда складываются в узоры, которые никто не видит? Почему случайности повторяются слишком точно? Наставник, пожилой агент с лицом, как у шерифа из старого вестерна, говорил: «Фарадей, ты слишком много думаешь. Агент должен верить в факты. Не в совпадения, не в тени. В факты». До выпуска оставался месяц, когда пришла новость о наводнении. Тонтон буквально смыло. Мать погибла, отец остался прикован к креслу. Айзек вернулся.
Сначала просто "на время". Он не мог не вернуться. Потом остался навсегда.

[indent=2,0]Город не изменился. Всё тот же запах сырости, те же вывески, те же люди, которые смотрят на тебя чуть дольше, чем нужно. Он снова стал «тем самым Фарадеем». Работы здесь не было. Он взялся чинить крыши, помогать в пожарной части, а ночами говорил с микрофоном. Потом стал помогать "коллегам" из ФБР и полиции. Но подкаст стал чем-то особенно важным. Сначала это было просто голос в темноте. Потом пошли письма. Аудиозаписи. Люди писали о снах, о странных сигналах, о голосах из розеток. Кто-то просил совета. Кто-то объяснения. Айзек не обещал ничего. Он просто слушал. Иногда отвечал. С годами он стал человеком, к которому идут, если полиция не верит. Не потому, что он медиум или детектив. Просто он слышит. Замечает то, что остальные отбрасывают как шум.

[indent=2,0]Айзек не умеет не думать. Любая случайность у него превращается в схему. Он записывает числа, даты, повторяющиеся фразы, строит таблицы и графы. Не верит в судьбу, верит в структуру.  Сарказм — это его способ выжить. Когда становится страшно, он шутит. Не метко, не остроумно, так просто, чтобы вернуть себе контроль. Иногда говорит с людьми, как с уравнениями: ищет переменные. Когда что-то не сходится, Фарадей не спит. Пока не найдёт объяснение. А если не находит, то записывает, как есть. В его мире всё рано или поздно складывается в систему.  У него остались связи. Бывшие коллеги, один аналитик из отдела психологии, техник из отдела связи. Иногда кто-то присылает ему странные аудио: помехи, обрывки радиопередач, голоса, которых не должно быть. Официально он числится как "внешний консультант по информационным аномалиям". Неофициально — тот, кому можно скинуть непонятную ерунду и не писать отчёт.

[indent=2,0]Айзек коллекционирует диктофоны. Старые, катушечные, с треском. Говорит, что аналоговая техника честнее. Когда-то проснулся от того, что один из диктофонов включился сам. На записи его голос. Он произносил фразу: «Не стой у воды». Он не помнил, чтобы говорил это. Утром запись исчезла. С тех пор он к реке не подходит. Но каждый вечер выходит на берег, стоит, слушает. Вода пахнет железом и чем-то ещё, будто электричеством. Иногда кажется, что в камышах кто-то двигается. Он не проверяет.  А потом возвращается в дом, садится к микрофону, наливает дешёвый кофе и нажимает "record". Голос выходит ровный, уставший, почти успокаивающий.